Я отчётливо представляю лагерь "Лесная". На площади, расчищенной от леса, огромные бараки с нарами из досок в два-три этажа. Эти бараки мы называли"ловушками", так как каждый из них один от другого отделялся рядами колючей проволоки стеной в 4 м. Кишащие вши и блохи искусывали наши тела до струпьев. Голые и голодные, ни в чём не повинные русские, украинцы, белорусы, поляки — женщины, дети, мужчины- еле держались, еле тянулись на ногах к котлам, чанам, где дымилась баланда из сечки. В качестве "дара" под ударами и пинками мы получали из рук палачей к баланде кусочек хлеба из каких-то опилок, смешанных с мукой. Тех, кто держался на ногах, ежесуточно на раскорчёвку леса и другие работы (немцы боялись лесов).
С работ через центральные ворота, которые были обращены на юго-восток, в сторону станции Лесная, возвращались не все. Люди повально болели и умирали. Тела умерших узников увозили за лагерь в сторону д.Берёзсвка, где сваливали в огромные ямы. Среди этих жертв - наш замечательный доктор, попавшая в лагерь раненой. Она исцеляла нас от болезней, как могла.
Среди умерших — инженер Иван Васильев, который пытался организовать побег группы мужчин и был замучен комендантом Дрёчге и его палачами. Посреди лагеря высоко стояла комендатура, а в северо-западном углу была камера для особого заключения, где я находилась с Нескородовой Александрой из Курской области и Собакиной Александрой из города Карачева за то, что пытались уйти из лагеря в лес, к партизанам, через деревню Берёзовка, где и были схвачены у хаты пани Яни ( фамилию я её не знаю)"...
